Литагент «Ридеро» - И снег приносит чудеса

– А давайте секретами меняться! Я вам расскажу, а вы мне. Мы в саду так постоянно играем. Согласны? – спросила Маруся, закутываясь в полосатый шарф.

– У меня скоро родится братик!

Иван Силыч удивился. Он видел Марусину маму еще сегодня утром, никакой братик там явно не был виден. Хотя у женщин всякое может быть, сегодня не виден, а завтра уже в колыбели.

– Да вы не подумайте! Братик – не мамин, а папин! Он нам на прошлой неделе звонил, рассказывал. Не понимаю, почему ему с мамой не живется.

«Все понятно», – подумал Иван Силыч. Марусиного папу он видел немного, но успел познакомиться. Тот полгода работал в банке, полгода жил за границей. Говорят, что они с Олей разбежались, едва поженившись. Игорёк явно не выдержал напористой невесты, но после развода с Олей они общались, как лучшие друзья. Видно было, что никаких близких отношений друг от друга им было и не надо.

– Ну, дядь Вань, давайте мне ваш секретик, а?

Это была просьба, которая поставила Ивана Силыча в тупик. Он мог, конечно, отшутиться и сказать, что-нибудь ребяческое. Но секрет у него был и непростой. Иван Силыч носил его глубоко в душе. Копаться в прошлом он боялся, поэтому даже обдумать по-хорошему, что произошло в его бурной молодости он не мог. А надо было. Надо.

***

Иван Корольков стал чемпионом области по боксу, ещё когда учился в институте. После его хука с левой устоять не мог никто. Корольков всегда вел бои примерно одинаково, изматывал противника наскоками, дразнил атакующими выпадами. Потом проводил серию ударов правой и, когда противник уже привыкал к повторяющимся атакам, внезапно наносил боковой удар левой рукой. Казалось бы, все примерно знали тактику Королькова, но, выходя на ринг, его противники, словно теряли логику действий и отбивались от Ивана в совершенном боксёрском хаосе. Тренеры делали ставки уже не на победу Королькова, а на минуту, на которой он уложит противника в нокаут. У Ивана точно был дар, во время боя его руки жили отдельной жизнью. Корпус, ноги – всё подчинялось стройной схеме движения по рингу и только руки были отдельно. Нельзя сказать, чтобы он был атлетично сложен. Худой, сутуловатый, нескладный, но размеру его кулаков завидовали многие.

Во дворе его любили приглашать на уличные разборки. Когда приходилось отстаивать право дворовых пацанов на футбольное поле на школьном дворе, неизменно приглашали Королька. Дворовые драки – зрелищнее любого бокса. Нет тебе здесь ни ужимок, ни прыжков, бей, как рука возьмёт. Круши, в кого попадёшь. Самое главное здесь не промахнуться по чужому, а не попасть под кулак своего. Если в разгар драки попадешь под кулак Королька – сам виноват. Смотри, куда лезешь. Дворовые пацаны его, конечно, уважали. Когда он приходил на футбольное поле, делёжка «чья очередь» сразу заканчивалась. Поздороваться с Корольком за руку считали за честь.

Иван вообще-то никогда в драку специально не лез, и агрессивным человеком не был. Его и в бокс занесло каким-то боковым ветром. Он хотел быть лепидоптерологом. Бабочки были его страстью. Но в школе открыли боксерскую секцию и тренер, увидев потрясающие способности мальчика, настоял на своем. Осознание того, как хрупок мир и мимолетна красота на чешуйках бабочек, изматывающая мощь и взрывная неожиданная сила на ринге – стали двумя составляющими характера Ивана Силыча.

В институте на него, конечно, обращали внимание девчонки. Красотой, понятное дело, он не отличался. В нем была харизма. Та самая незаметная, неуловимая сила обаяния, которая срабатывала именно в тот момент, когда нужно было ему. Он мог быть совсем незаметным в дружеской компании, а мог быть центром внимания и весь вечер «блистать на арене». Любовь случилась с Танечкой. По глупости, конечно. Отмечали очередное окончание сессии в студенческой общаге. Народу было много, кто откуда, к концу вечеринки уже никто не соображал. Танечка была красоткой. Явно старалась быть в центре внимания мужчин, и Корольку улыбалась больше всего. Как он оказался в её комнате, как проснулся в её постели, кто она вообще такая – Иван потом вспоминал с трудом. Расстались, шутили, договорились созвониться, встретиться. Всем было сладко, чего уж тут скрывать.

Через неделю за Иваном пришли. Танечка забеременела и чтобы замести следы своего откровенного блядства, указала на Королькова. Легенда её была до предела проста. Напился, приставал, ударил, изнасиловал. Свидетелей студенческой попойки нашлось множество. Все признались, что пили и валяли дурака, что Корольков схватил в охапку Танечку и к концу вечеринки, вынес ее из шумного зала. О том, что Танечку рвало прямо на ее красное кружевное платье и Иван решил помочь ей хотя бы умыться, смолчали все. Отпираться было глупо.

Для боксёра Королька удар был нокаутирующим. Изнасилование, статья, тюрьма, навечно испорченная репутация и изломанная жизнь. Для подающего надежды лепидоптеролога Ивана Силыча хрупкая жизнь дала трещину, такую же как на красной в белый горох чашке, из которой он каждый день в пять часов вечера пил чай.

Дело Королькова старались огласке не предавать. Шутки ли, один из студентов, подающих большие надежды, чемпион области, его и профессора, и тренеры боготворили. Ректор лично назначил его в именные стипендиаты. Ивана Силыча так быстро скрутили, что он даже с виновницей истории повидаться не смог. Может и переговорил бы, нашел выход из положения, женился бы, наконец. Семейные узы уж не страшнее тюрьмы. Но такой выход ему никто не предлагал, родители Танечки окончательно заявили об изнасиловании и ни на какой компромисс не соглашались. По институту пошли слухи, что боксер оказался не промах, давно баловался молодыми девчонками. Кто-то утверждал, что в баре на окраине города в пьяной драке Корольков даже убил бармена и теперь следователи собирают улики и свидетельства, чтобы повесить на Королька еще и умышленное убийство, а за это ему грозит вообще до пятнадцати лет тюрьмы.

Иван Корольков за всю свою недолгую боксерскую карьеру в нокауте не был ни разу. Но тут его состояние напоминало последствия рокового удара. Звуки доносились до него, будто сквозь пелену, тягучие долгие, отдающиеся странным эхом. Цвета поблекли, мир стал серым и чужим. Любые слова тяготили его и вызывали страшные головные боли. Хотелось молчать и думать, но от мыслей становилось еще страшнее. Что? Как? Куда? Зачем? И, самое главное, что делать? Вопросы, которые ему раз за разом задавали на допросах у следователей, впечатывались в голову гвоздями. Удар за ударом, планомерно, ритмично. Не давая времени на обдумывание и принятие решений.

Пока шло следствие и Королек с трудом, превозмогая отвращение, постигал порядки следственного изолятора. Пришло новость, раздавившая его окончательно. Танечка, пока суть да дело, сделала аборт. Причем операция прошла, конечно, подпольно, в тайне от родителей. И, конечно, с осложнениями. С большой потерей крови Танечку пришлось срочно госпитализировать уже в официальную больницу. Пара дней в реанимации, героиню спасли. Но для Ивана Силыча это стало нокаутом, от которого он встать уже не мог. Мало того, неожиданно для себя почти стал отцом. А теперь еще и, так или иначе, Иван оказался причастен к убийству нерождённого младенца. Иван, который в ладонях, осторожно, чтобы не поранить, каждую бабочку был готов часами носить на руках. Который в полевых экспедициях лишний раз боялся наступить на цветок мать-и-мачехи, чтобы не нарушить хрупкое равновесие в природе. Иван, который и фамилией своей подчеркивал мимолетность всего сущего, не король ведь, а королёк. Так, взмах крыльев и легкий полет, а вовсе не доминирование и тяжесть.

Но судьба у Ивана Силыча на подарки была щедра. Танечка вышла из больницы и что-то щелкнуло в ее распутной голове, решила всю картину своего убогого мира изменить. Рассказала о новых подробностях того рокового вечера, когда чуть не стала мамашкой. А потом оживилась в его Вселенной новая орбита. То ли небесные силы оказались к Корольку благосклонны, то ли родители подключили всевозможные связи. Пока он в ожидании этапа уже сидел на узлах, выяснилось, что ребенок, который так неожиданно объявился в Танечкином чреве, вовсе не от Ивана туда прибыл. Аборт был произведен на поздних сроках, а если учесть, что Корольков с Таней только на вечеринке и познакомился, ну никак не мог он быть виновником происшедшего. Кто настоящий несостоявшийся отец, Таня не помнила, или просто не хотела говорить.

Учитывая беспокойство институтской общественности дело быстро замяли. Но клеймо на Иване Королькове осталось. В подробностях освобождения никто разбираться не стал. «Время такое, – подумали доброхоты. – Дали денег кому надо, отмазали парня. Чемпион – разве ж его не отмажут?» Но с тех пор на боксерском ринге Иван не показывался. Да и вообще постепенно ушел в тень. Кому будешь доказывать, что ты не верблюд? Судимость, изнасилование, аборт – было? Было! Что с того, что судимость сняли? Сейчас за деньги всё снимают. Несколько лет должно было пройти, чтобы жизнь Ивана наладилась, вошла в привычное русло, хоть и искривлённое слегка бурной жизненной рекой.